Советы детского психолога. Можно ли разрешать ребенку делать всё, что он захочет?

Блестящий практик и популяризатор, доктор психологических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова Юлия Борисовна
Гиппенрейтер


Родители продолжают «воспитывать», вмешиваться в жизнь ребенка,даже когда тот давно вырос.

Ю. Г.: Такое отношение – это насилие над ребенком. И не только над теми, кто вырос, но и над маленькими детьми. У каждого ребенка свой процесс осмысления, свой темп развития, роста. Нам нельзя вмешиваться в этот процесс, тем более вмешиваться неаккуратно. Это значит нарушать его! Родители должны быть помощниками: это как с растением – его нужно подпитывать, защищать, а не тянуть за верхушку, не торопить.

Но есть еще и внешние требования: что ребенок должен уметь к определенному возрасту…

Ю. Г.: Великий математик Владимир Арнольд вспоминал, как в конце первого класса учительница вызвала его мать и сказала: «Я вашего сына перевести не могу, он до сих пор не выучил таблицу умножения, складывает в уме числа, вместо того чтобы умножать». Но у него отец профессор, дед профессор – не может быть! И вот что придумала тогда бабушка – сделала карты, наподобие игральных, но с примерами: семью восемь или пятью три. А на другой стороне – ответ. И они стали вместе играть: «Пятью шесть». – «Тридцать», – говорит Володя. Откладывают карточку в одну сторону. А если неправильный ответ, то в другую. И так с одной стороны стопка карт худела, а с другой росла... Так он быстро выучил всю таблицу умножения. Почему? Учительница требовала автоматических ответов, а мальчик вдумывался, ему надо было понять. Она ему грозила наказанием: не переведу. А бабушка превратила обучение в игру и достигла нужного результата, не принуждая ребенка, а следуя за ним.

Насколько совпадают интересы школы и родителей?

Ю. Г.: Школа как организация не заинтересована в развитии творческого мышления и самостоятельности ребенка. Она построена на спущенных сверху заданиях, программах, методиках. И требует беспрекословного их выполнения. По сути школа – это лаборатория по изготовлению безвольных людей: школьник по определению подневолен. Он исполнитель. Для творчества у него не остается времени, мысли. А волевая личность рождается, только когда ребенок растет в атмосфере свободы, инициативы, любопытства, поиска.

Принято думать, что волевой человек как раз может себя заставить делать то, чего не хочет…


Ю. Г.: Воля – это понятие, неприменимое к действию. Оно применимо к личности. Воля – это свободная энергия, а волевая личность – тот, у кого есть эта энергия и кто делает то, что ему интересно. Физиолог Павлов зарплату забывал получать, обедать забывал, так его увлекали его исследования. Давайте такую волю у ребенка воспитывать, чтобы он хотел что-то делать и делал, чтобы у него было живое желание и интерес. А когда его заставляют, запугивают, как та учительница, которая говорит: «Не переведу», или «Все выучили, а ты почему такой глупый?» – в ребенка вселяют страх и чувство неполноценности. У него пропадает энергия, стремление что-то делать. Поэтому родителям приходится сделать выбор: встать либо на сторону школы, либо на сторону ребенка. Вдохновлять – вот задача взрослого. Если школа этого не делает, значит, должны делать родители – по крайней мере первые шаги в этом направлении. Освободить ребенка от принудиловки, сказать ему: «Ты не должен».

Но можно ли разрешить ребенку делать все, что он хочет?

Ю. Г.: Прежде всего необходимо учиться понимать, чего он действительно хочет и почему он этого хочет.

Интересное наблюдение сделала одна мама. Ей казалось, сын испытывает ее терпение: он смотрел много раз подряд мультфильм, который ей категорически не нравился. А мать упрекала его: «У тебя есть масса развивающих программ, книг и игр, займись чем-нибудь другим, в конце концов! Этот мультфильм больше смотреть нельзя». После чего следовали слезы, истерики и обиды. Но потом мать прошла курс активного слушания и попробовала изменить тактику. «Ты хочешь, чтобы я включила тебе этот мультфильм», – говорит она в утвердительной форме. – «Да, хочу смотреть именно этот мультфильм, потому что он мне очень нравится!» – «Тебе очень нравится именно этот мультфильм», – говорит она. «Да, очень!» – отвечает мальчик. Мать выдерживает паузу. «Но ты никогда не разрешаешь мне его смотреть», – продолжает мальчик. Тогда мама говорит: «Ты сердишься из-за того, что мама не разрешает тебе смотреть мультфильм, который тебе очень нравится». – «Да, мне этого так хочется!» И после паузы: «Я хочу смотреть фильм с тобой, мама». Мы видим, что в ребенке идет какой-то свой, особенный процесс. «Тебя не было дома целый день, и я очень соскучился». Мама опять повторяет: «Ты очень соскучился, мой малыш, и хочешь со мной смотреть мультфильм». – «Да, очень хочу». Она обнимает ребенка. Он бежит в свою комнату, приносит... диск «Учимся читать» и предлагает посмотреть его немного, а потом просто вместе почитать его любимую книгу. Что произошло? Мать услышала наконец, что на самом деле ребенок хотел ласки и понимания. Это парадоксальное поведение – рассердить, чтобы получить внимание, – очень типично для детей.

Значит, можно иногда разрешить не делать то, чего он не хочет?

Ю. Г.: Конечно, не всегда надо подчиняться жестким правилам. Если, например, дочь просит: «Разреши мне не ходить в школу хотя бы сегодня. Я больше не могу!» –почему бы не разрешить ей это, если вы будете уверены, что она в школе не отстанет. Но ребенка важно подстраховывать, защищать. Как только он начал хромать в каком-нибудь учебном предмете, бейте тревогу. Начните вытаскивать его как можно раньше. Нужно определить, в чем трудность, и вытащить. Иначе дальше будет снежный ком проблем. Потому что, когда не получается, начинает падать самооценка, ухудшается мнение о себе. Оно ведь меряется поступками. Хорошо учусь – я молодец. Помогаю маме – я молодец. Ребенку необходимо хорошо относиться к себе. И если этого нет, если «я учусь плохо, мама на меня сердится», то ему становится очень плохо. Но ребенок не может жить с плохим мнением о себе, у него включается механизм самоспасения. Как собака целебную траву, он ищет место, где получит одобрение, поддержку, признание. Он ищет где-то авторитетное мнение, а от бандита оно исходит или от батюшки – ему все равно. И потому в возрасте 11–13 лет может произойти резкое изменение ценностей: дразню учительницу – я молодец; не прихожу домой, лазаю по опасным местам – я молодец; хулиганю, ворую – молодец. У подростка снова высокая самооценка – но теперь она измеряется по другой шкале.

У некоторых родителей есть страх: если их ребенок в чем-то не преуспел, то их самих оценят как «плохого отца», «плохую мать».

Ю. Г.: Я сейчас пытаюсь представить себе, как получаются такие родители. Это значит, что им самим никогда не давали жить, следуя собственным спонтанным желаниям, их постоянно оценивали. У них не было своего мнения, они не чувствовали, что имеют право распрямиться во весь рост и сказать свое слово. Я бы с такой мамой поговорила о том, что она сама думает о своем ребенке, о том, как она его любит и чем ему помогает. И посоветовала бы никого не слушать!

Даже если это учитель?

Ю. Г.: Есть разные варианты общения, и надо искать подходящий. Одна из участниц моих семинаров рассказывала, что ее вызвала учительница и принялась ругать ее сына: он такой-сякой, он и пятое, и десятое. Но эта мама просто сказала: «Знаете, Нина Петровна, я очень люблю своего мальчика!» И Нина Петровна умолкла. Это один вариант ответа. Есть и другой, противоположный. «Спасибо, что вы мне это все сказали, я вижу ваше горячее желание помочь моему ребенку выбраться из этой неприятной ситуации. Я буду делать то, что вы мне сказали». Потом прийти и сказать: «Вы наверняка заметили улучшение, и я тоже. Я уверена, это благодаря вашим усилиям». Учителя тоже люди. Их иногда важно успокоить и поддержать. Дать понять, что цените их работу, уважаете ее. Но оценка вашего ребенка остается в конечном итоге всегда за вами. Что бы вам ни говорили, вы все равно его любите. Школа – это на время. А ваши отношения с ребенком – навсегда.